 |
Международная Независимая Ассоциация Трезвости |
|
|
С.Н.Шевердин. Питейная традиция и современная цивилизация10. Отрезвление и утверждение трезвости в реальной политике и в теоретическом проектировании10.4. Питейная традиция и трезвенническая инновация: сосуществование или смертельная схватка?Среди российских сторонников утверждения трезвости ("сухозаконников") есть люди, понимающие разницу между задачей отрезвления и задачей утверждения трезвости. Уже упоминавшийся А.С.Шоломович правильно писал еще в 1930 году: "Борьба за трезвость гораздо труднее борьбы за отрезвление" (239; 49). Он знал, что говорил, поскольку сам был участником отрезвительной кампании, известной под названием русского "сухого закона" 1914 года, результаты которого вплоть до середины 1920-х годов не оставляют никаких сомнений, что опыт был бы успешен, не сверни его Сталин и Ко (см.: 228; 229). Когда начиналась "горбачевская реформа", также обращалось внимание на то, что "добиться трезвости и закрепить ее значительно сложнее", чем "достичь отрезвления", что "пьянство, как и всякое социальное явление, нельзя отменить - его можно лишь преодолеть, или "изжить" (225; 66). Я был и остаюсь сторонником позиции, что эту работу, то есть формирование трезвого образа жизни, можно вести лишь в условиях отрезвления, что идеальный вариант : сначала создать трезвенников, а потом - устранить алкопроизводство наивен, поскольку похож на инверсию - сначала родить, а потом забеременеть. И тем не менее, достижение трезвости - это задача не правовая и не политическая, но опирающаяся на правовые и политические подпорки культуральная задача. Иначе говоря: задача культурогенеза, поскольку сама наша "героиня" питейная традиция - дитя культурогенеза. Всякая новая традиция - это вначале культуральная инновация. Поэтому задача формирования трезвого образа жизни - это задача порождения и формирования трезвеннической инновации, происходят ли эти процессы в условиях цветущей или подавленной (протекающей скрытно) питейной традиции. Питейная традиция тоже когда-то была инновацией. А как было в истории с трезвенническими инновациями? Мы немало знаем о тенденциях раннего детства таких инноваций по собственной истории. К примеру, все статистические и социологические данные, полученные после 1985 года, свидетельствуют неопровержимо:
И это при отсутствии серьезной культуральной программы поддержки трезвости. Что можно понимать под такой программой? Проведение массовых, научно обоснованных пропагандистских кампаний - с учетом, в частности, западного опыта, когда властям или бизнесу необходимо добиться смены каких-либо ориентаций населения (от политических до гастрономических). Организацию индустриальной поддержки - наподобие успешно развиваемой западной индустрии здорового образа жизни. Есть и поучительный исторический опыт. Я не имею в виду мусульманский запрет - у него своя специфика. Но еврейский очень интересен и совсем не изучен, хотя известно, что поставленные в жесткие условия выживания в борьбе с соседями, евреи за полтора-два столетия стали одним из самых трезвых народов. Сейчас все процессы ускорились, да и ждать полторы сотни лет - это перспектива деградировать за пятнадцать. К сожалению, теоретических исследований закономерностей становления и утверждения инноваций мало. Но гипотетически можно предположить следующее: Основной механизм как традиции, так и инновации - обычаи и привычки. Их социальные носители (в национальном масштабе) - поколения. Время жизни и смены поколения - время практического, поведенческого утверждения инновации, превращения ее в традицию; оно же время изжития прежней традиции. В данном случае мы имеем дело с так называемой "одношаговой" памятью. (см.: 7; 98) Это время сосуществования традиции и инновации - в нашем случае питейной традиции и трезвеннической инновации. Сосуществования! Не борьбы на уничтожение, поскольку физически питейная традиция "обитает" в живых людях. Как и всякая культуральная задача - задача преодоления старой традиции может решиться только в диалоге (157; 56). По иному обстоит дело, когда ставиться вопрос о судьбе культурем традиции, существующих в овеществленной идеальной форме (в нашем случае произведения литературы, искусства, составляющие то ПКП, проалкогольное культурное поле, о котором пишет В.М.Ловчев (раздел 7). Здесь нельзя исключать и запретов, которые целиком лежат в рамках общих цивилизационных запретов на порнографию, пропаганду насилия, античеловеческих взглядов и других общепризнанных пакостей. В конечном же итоге все эти ценности культуры - Катулл и Пушкин, Рубенс и Репин, Рабле и Хемингуэй, "Шотландская застольная" и "Вдоль по Питерской" - войдут в фонд культуры, не принося никакого вреда трезвеннической инновации и безопасности человека вообще.
|
|
