Альбина. 28 лет. 4 месяца трезвости 

Семья

Во времена, когда я еще не употребляла наркотики, у нас в семье была настоящая стихия, а взаимопонимания не было вовсе. Отца я ненавижу уже с детства, он у меня алкоголик. Мама у меня хороший человек, но и у нее есть свои причуды. Я решила никогда не делиться с матерью чем-то сокровенным и тайным, потому что когда я это делала, она могла этим "приткнуть", ужалить меня.

Наркотики

В период, когда я употребляла, а родители ничего не знали, у меня было очень много негативных чувств. Обиды разные, раздражения, недовольства, злость, потому что я скрывала от них свое употребление, а они своими догадками мне досаждали.
Когда я закладывала вещи в ломбард, а мама об этом узнавала, она начинала кричать на меня, плакать, то есть она выплескивала на меня свое бессилие и злость. Хотя на тот момент мне бы хотелось, чтобы она прижала меня, приласкала. Любви и ласки мне не хватало, сочувствия.
В период употребления я испытывала к окружающим отвращение, мне хотелось остаться одной, чтобы ко мне никто не лез, и часто в такие моменты у меня возникала жалость к себе. Я начинала плакать и говорила маме, что ничего в этой жизни хорошего нет, не сложилась у меня судьба, что я неудачница, и что мне еще остается делать. Таким образом я оправдывала свое употребление. Хотя были такие периоды, правда, небольшие, когда я не употребляла, и у нас с мамой все было хорошо. И у нас доверие было, она мне деньги доверяла. Это были те периоды, когда я не употребляла, или она не знала, что я употребляю. Но когда она начинала меня преследовать, ходить за мной по пятам, искать шприцы, у меня возникало бешенство.
"Помогали" употреблению скандалы с маминой или с папиной стороны, выплеск негативных эмоций, либо в мой адрес, либо вообще. Я сразу уходила, уходила "торчать", уходила от этих проблем.

Открытие

Родители узнали, что я употребляю, через 8 месяцев. Я сказала маме сама, я обратилась к ней за помощью. Я была "в системе", у меня была очень большая доза, и без больницы я бы не справилась. Хотя подозрения с ее стороны возникли уже месяца через три после начала употребления. Я встречалась с наркоманом, и мама меня подозревала: как бы я не так говорю, как раньше, некоторые вещи делаю не так. Я отнекивалась. 
После того, как я сказала, мама плакала, хотя мне старалась не показывать. Я ей сказала, что пока не поздно, мне нужно лечь в больницу, "ломку" снять. И она мне поверила, но у нее, конечно, был шок.
Самый большой срок, когда мама знала, что я употребляю наркотики, две недели. Я в открытую брала вещи из дома, воровала деньги у нее, она даже не препятствовала мне, она просто убирала деньги. Но мне это не мешало. Она не кричала на меня. Было такое ощущение, будто у нее опустились руки. С одной стороны, было хорошо, что она не мешает, а с другой - было обидно.
В моей повседневной жизни потребителя наркотиков было много негативных чувств. Я ненавидела даже маму, хотела, чтобы она умерла, чтобы я могла употреблять беспрепятственно. Был такой случай, когда мама умирала у меня на руках. Довела ее до этого я, она в очередной раз узнала, что я употребляю. Она у меня умирала, я плакала, говорила "не умирай", а первая мысль была: "Где деньги, что бы я могла спокойно употреблять."
Когда я лежала на дезинтоксикации, мама предложила мне пойти в Центр, но меня это не устраивало, и я стала мамой манипулировать. Я говорила маме "я сама брошу, я же могу, я же сильная". Да, если бы она поддалась на мою манипуляцию, я бы, может быть, и не пошла бы туда, но я боялась ее обидеть. И она меня так "пинала": "Давай мы с тобой так попробуем, если так не получится, мы попробуем какой-нибудь другой вариант", то есть она ставила мне альтернативы.
Мне удавалось снова почувствовать себя членом семьи, когда они проявляли ко мне теплые, нежные чувства. 

Решение

На решение прекратить употребление повлияли любовь, забота, но и жесткость мамы, когда она взяла на себя роль диктатора.
У меня еще есть дочка, ей 7 лет. Весь груз лег на плечи мамы. Папе не было до меня никакого дела, впрочем, как и мне до него. И я поняла, что ради мамы, ради дочки… Ладно, думаю, страдаю я, я сама обрекла себя на такое существование, но ведь этим самым я позволяю себе мучать близких мне людей. Они частенько плакали, но они ничего не могли сделать, пока я сама не поняла. И меня мои отношения с мамой, дочкой подталкивали к выздоровлению. 
Когда мама узнала о моем употреблении, она мне помогла, она дала мне деньги, положила меня в больницу, даже со злостью говоря, что не придет ко мне, но на следующий день приехала. Она была со мной постоянно. Я благодарна маме за любовь. Папа же в тот момент был в пьяном угаре. Ему никто ничего не говорил, а когда сказали, он отнесся спокойно, даже с каким-то злорадством, мол, тебе говорили, что не надо лезть к наркоманам, сама такая станешь.
В наркологический центр я легла, только благодаря маме, а не ради себя. Я пошла, чтобы вернуть мать дочери и дочь матери. Я понимала, что так жить нельзя, что-то со мной не то, но мысли, что я - наркоманка, что я ничего не могу с собой сделать, - у меня тогда еще не было. Я думала, я все сама. Но на самом деле, это сумела сделать моя мама. Она очень много хлопотала. Как бы и не очень настойчиво, но она меня подталкивала. И это сыграло очень большую роль в моем выздоровлении.
Помощь я принимала, безусловно, деваться мне было некуда.

Снова вместе

Я до сих пор испытываю благодарность, очень теплые чувства в отношении мамы. Что бы ни происходило, у нее всегда была вера в то, что я образумлюсь, как она говорила, она верит в меня, в то, что все должно быть хорошо в моей жизни и в отношении наркотиков тоже.
С детства так было поставлено, что мама была для меня всем. После Высшей силы, это мой Бог, у меня идет мама. Я ее ценила, и никогда не могла маме даже "дура" сказать. Авторитет мамы в моих глазах был очень большой. Я ее не боялась, нет, я слушаюсь ее, чтобы сделать ей приятное. Я выросла без ласки, вернее, во взглядах, поступках было что-то такое, но чтобы мама подошла, обняла меня, сказала "я тебя, доченька, люблю", такого не было. И я не могу подойти к маме, сказать "я тебя люблю". Хотя сейчас уже начинаю это делать, как бы ломать себя. И я порой чувствую, что не могу идти наперекор маме, не из-за страха, а, отвечая на ту теплоту, которой она меня наделила, на ее заботу обо мне. 
В любых жизненных ситуациях мама всегда на моей стороне, так же, как и я на ее. Это моя мама, я ее никому не дам в обиду, даже пусть она будет не права. Я за нее могу даже обидеть кого-то. Так же, как она за меня. 

Интервью взяла Раиля Хусниева

Комментарий специалиста

Данная история весьма показательна. Более того, в ней прозвучало то, о чем обычно умалчивают, или то, чего многие люди, оказавшиеся в подобной ситуации, как на одной, так и на другой стороне, не осознают.
Особенностью данной истории является то, как героиня рассказывает о своих взаимоотношениях в семье, о своих родителях. Отец-алкоголик, которому нет дела до происходящих с дочерью событий, оказывается довольно типичной фигурой такого рода историй. Когда он алкоголик, то это способ явного ухода от ситуации, да и от собственной жизни вообще. Но кроме такого откровенного варианта существует множество других, когда один из родителей или оба они становятся эмоционально недоступны для ребенка.
Наша героиня назвала в своем рассказе признак, чрезвычайно важный в диагностическом плане. "Я выросла без ласки, ... чтобы мама подошла, обняла меня, сказала "я тебя, доченька, люблю", такого не было. И я не могу подойти к маме, сказать "я тебя люблю"." Задавая человеку вопрос: "Можешь ли ты подойти к матери или отцу, обнять их и сказать о своей любви?" - мы узнаем, как проходило раннее детство этого человека, получил ли он тот заряд любви и тепла, который необходим ему, чтобы любить себя, жизнь и тех, кто рядом. К сожалению, люди, неспособные проявить такую ласку к своим родителям, обычно обречены на саморазрушение и самоуничтожение, будь то с помощью наркотиков, легальных или нелегальных, деструктивных взаимоотношений с окружающими людьми или с помощью любых других действий. Способ найдется.
Если родители не смогли наполнить сердце своего ребенка любовью, это не всегда их вина, возможно, им самим в их детстве не удалось получить той любви, которая была им необходима. Трудно научить другого тому, чего не умеешь делать сам.
Но смысл осознания этого не в том, чтобы навсегда выбрать путь саморазрушения. Тем, кто читает эти строки, я хочу предложить задать себе вопросы: "Могу ли я обнять мою мать, моего отца, моего ребенка?" Если Вы отвечаете "нет", это может стать главным моментом в Вашей жизни, когда Вы примете решение научиться этому. Каждый может стать настоящим родителем не только своему ребенку, но и самому себе. Никогда не поздно попробовать это сделать.

Кандидат медицинских наук
Татьяна Андреева, 
президент Казанского Общественного Фонда "Выбор"

ВИЧ и СПИД