Международная Независимая Ассоциация Трезвости

К юбилею знакомства отечественного читателя с почти запрещенной книгой

15 лет назад к советскому читателю вернулась фактически запрещенная книга выдающегося американского писателя. Джек Лондон не мог бы пожаловаться на признание современников. Как пишет о нем зарубежный исследователь: "В свое время он был наиболее читаемым автором мира" (Schmidt H.-G. Goethe war Spiegeltrinker, Wilhelm Busch ertraenkte Probleme // Guttempler, 1997, № 3, S. 20). Сегодня в России надо очень постараться, чтоб найти человека, ничего не читавшего из произведений Джека Лондона или о самом писателе. Среди тех россиян, кому лет за 20 - 25, не знающих о Д.Лондоне, наверное, нет вообще. Прекрасные фильмы и театральные постановки с лучшими советскими актерами растиражировали лондоновские образы отважных золотоискателей и мужественных боксеров, вольнолюбивых диких животных и верных своим хозяевам собак.
Причина популярности проста. Великие книги американского писателя получили высший по советским временам знак качества. Незадолго перед смертью В.И.Ленину читали рассказ "Любовь к жизни". И вождь мирового пролетариата одобрительно отозвался об этом шедевре Джека Лондона.
Может ли современный читатель узнать хоть что-то новое об американском писателе? Ведь Д.Лондон издавался и переиздавался в СССР бессчетное количество раз.
Воспользуемся книгой известного мастера жизнеописаний великих деятелей культуры Ирвинга Стоуна "Моряк в седле. Художественная биография Джека Лондона". (М.: Книга, 1987). Приведем оттуда пространную цитату, а интересующее нас произведение назовем просто "Повесть". Слово И.Стоуну: "Сначала она появилась в журнале "Сатердей ивнинг пост", затем вышла отдельной книжкой, и читали ее миллионы людей. Священники так и ухватились за нее, видя в ней моральное наставление о вреде пьянства; на нее предъявили права союзы трезвенников, организации сторонников запрещения спиртных напитков, лиги борцов за уничтожение питейных заведений - они составляли из "Повести" памфлеты и, напечатав, разбрасывали повсюду сотнями тысяч. ["Повесть" объединила] на борьбу с заправилами винной промышленности такие организации, которых ничто другое на земле не заставило бы действовать рука об руку: педагогов, политиков, журналистов, ученых. Шум и волнения были так велики, что сотни тысяч людей, не бравшихся за книгу с тех пор, как встали со школьной скамьи, жадно набрасывались на "Повесть". …Вызвав новую мощную вспышку движения трезвенников, ["Повесть" стала] одним из решающих факторов, которые повлекли за собою закон о запрещении спиртных напитков, принятый в Соединенных Штатах в 1919 году" (с. 278).
И ведь речь не о какой-то там юношеской пробе пера! "1913 год оказался для него самым плодотворным" (с. 306), - считает И.Стоун, и в доказательство приводит длинный список созданных Лондоном романов и рассказов и в том числе интересующую нас повесть. 
Готов заключить пари, что сотни тысяч почитателей Джека Лондона в СНГ и сегодня, пятнадцать лет спустя после "реабилитации" повести, не смогут угадать, о чем идет речь (кстати, проведи-ка такой эксперимент, читатель! Протестируй двух-трех своих знакомых!). А уж в расцвет застойно-запойной эпохи и, тем более, в сталинские времена число читателей этого раритета вообще можно было пересчитать по пальцам одной руки. 
Повесть Джека Лондона вернулась к отечественному читателю в начале февраля 1987 года. Открыв второй номер журнала "Трезвость и культура" многие, подобно автору этих строк, опешили - "запрещенный" Джек Лондон! Даже если бы литературные находки "Трезвости и культуры" (редактор в 1986-1990 гг. Станислав Шевердин) ограничились публикацией тиражом почти в миллион экземпляров повести Лондона, то и тогда журнал существовал не зря. 
В 1925 году повесть "Джон Ячменное зерно" опубликовали в СССР отдельным изданием - микроскопическим тиражом в 8 тысяч экземпляров!
Заканчивалась целая эпоха, большевики окончательно порывали с наследием царского режима - с "сухим законом", установленным в России в 1914 году. Больше отдельным изданием "Джон Ячменное зерно" не публиковался 62 года. Правда, повесть была опубликована в 1929 году в Полном собрании сочинений (куда было деваться, если полное собрание сочинений!), но с комментариями, выхолащивающими "сухозаконную страстность" Д.Лондона. Да и на самого автора была брошена тень, причем весьма изящным способом. Книга, имевшая в 1925 году подзаголовок "Алкогольные воспоминания", в 1929 уже стала называться ""Джон Ячменное зерно или воспоминания алкоголика". Читателя уже на обложке предупреждали, что он берет в руки книгу больного-де человека, к чьим выводам об алкогольной политике надо относиться критически.
Впрочем, однажды, в разгар хрущевской оттепели, "Джон Ячменное зерно" еще раз умудрился выбраться на свет, однако многие ли могли тогда достать дефицитный 14-томник сочинений Дж. Лондона?! (вот и еще тебе поручение, читатель. Изучи когда-нибудь в будущем: случайно ли кратковременное явление "Джона Ячменное зерно" совпало с работой комиссии под руководством кандидата в члены Политбюро - высок уровень! - для выработки радикальных мер против пьянства в СССР). А брежневские годы опять основательно припрятали крамольный роман великого американского писателя. С какой гордостью я, студент 70-х годов, говорил окружающим, что у меня есть 13-томник Джека Лондона (приложение к "Огоньку". М., 1976). Теперь-то я знаю, что любимые синие с позолотой томики наводили на мужественного американца "хрестоматийный глянец", что самые крамольные страницы были неизвестны и мне, "знатоку" (как я тогда с юношеским задором считал) творчества Джека Лондона! 
Как жаль, что более 60 лет целых два поколения советских людей(!) не читали страстного предупреждения о разрушительной силе "Джона Ячменное зерно"! Даже сегодня, когда почти все мои коллеги-преподаватели слышат о "Джоне Ячменное зерно", то вспоминают … знаменитый проалкогольный гимн Роберта Бернса. Вот этого Джона-то не запрещали! Более того, он часто вообще как бы открывал читателю вход в мир чарующей поэзии великого шотландца. По крайней мере, в двух изданиях Бернса из моей личной библиотеки дело обстоит именно так. Сначала чуть ли не официозное антикапиталистическое стихотворение "Честная бедность" (честно сказать, оды "честной бедности" в условиях брежневского лихоимства властей затрагивали сердца так же, как призывы переходить улицы только на зеленый свет). А после - живое яркое … восхваление алкоголя и его эффектов. И публиковался-то разрешенный "Джон" Бернса, в отличие от запрещенного "Джона", гигантскими тиражами. Только два моих "Бернса" имели гигантский тираж - один полмиллиона (М., 1976), другой почти столько же - 435 тысяч (М., 1979). Почти миллион на круг всего за три года (и это по данным только одной провинциальной личной библиотеки!).
Так что великого лондоновского "Джона Ячменное зерно" не просто закопали, но само место захоронения основательно присыпали книгами другого титана англоязычной литературы. В результате и памяти о крамольном Джоне почти не осталось.
Впрочем, нечто похожее (только безуспешно) пытались сделать и в США. "Повесть была экранизирована, и заводчики-винокуры предлагали огромные деньги, чтобы фильм был запрещен" (с. 278), - сообщает нам Ирвинг Стоун. Как же так?! Власти страны победившего социализма проявили трогательное единодушие с заправилами самого грязного американского бизнеса?!
Ради алкогольных барышей коммунистический режим не пожалел любимого писателя В.И.Ленина. Впрочем, не хватит ли хаять ушедших властителей? Вспомним, что сегодня приносится в жертву питейному капиталу вообще, и пивным баронам в особенности.

Владимир Ловчев, канд. ист.наук